А вот в начале истории игровой индустрии места любви там не находилось: спортивные симуляторы и сражения с пришельцами в принципе к этому не располагали. В играх любовь дебютировала в 1981 году, когда Nintendo выпустила Donkey Kong, в которой герой в красной шляпе спасал подружку от огромной обезьяны.
Лучшие проекты восьмидесятых годов сосредоточились на игровом процессе и механиках. Вышли Dragon Slayer, Ultima, Might and Magic, The Legend of Zelda, Final Fantasy и Prince of Persia. А вот повествовательной глубины в них пока не было. Протагонисты и спутники — максимально безликие болванчики. Prince of Persia, вышедшая в 89-м, одна из первых полноценных романтических историй: Принцу надо за час выбраться из тюрьмы и спасти принцессу из рук визиря Джаффара. Ох уж этот шаблон «девица в беде»... Им и заканчивается вся романтика тех лет.
В 90-х годах начинается переосмысление. Все чаще выходят проекты с акцентом на художественную ценность. Разработчики экспериментируют с форматами, восходит и закатывается звезда адвенчур с живыми актерами. Знаковым становится 1997 год, когда выходят Final Fantasy 7 и Fallout. Оказывается, что в игре интересно не только развивать персонажей и решать головоломки, но и прочувствовать происходящее, поверить в вымышленный мир. Вместе с полноценными сценариями там появляется и любовь в качестве сценарного приема: трагедия, которая растрогает каждого.
В 1998 году выходит знаменитая ода любви от Blizzard. С тех пор Сара Керриган и Джим Рейнор из Starcraft почти двадцать лет решали свои проблемы. Тогда же случается мини-революция Baldur's Gate: главный герой оказался важной фигурой, а не абстрактным авантюристом. А еще появляется Half-Life с полноценным раскрытым сюжетом без роликов в рамках шутера от первого лица.
На стыке тысячелетий игры решают стать искусством и уйти от чистого соревнования ко второму древнейшему развлечению: рассказыванию сказок. Западный рынок немного отстает от Японии, но все равно в индустрию привлекаются писатели, сценаристы, режиссеры и постановщики. Рождаются вселенные, достойные поклонения: TES: Morrowind, Wizardry 8 и Neverwinter Nights. Но воссоздавая огромные и достоверные миры, разработчики все ещеигнорируют вопрос отношений. Только Bioware осторожно вводит отношения со спутниками в Baldur's Gate 2. Причем через пару лет в Neverwinter Nights геймеры увидят только прозрачные намеки.
А затем игры начинают черпать опыт из киноиндустрии. Создатели Max Payne 2 выбирают запретную связь между убийцей и детективом в качестве лейтмотива. Джеймс из Silent Hill 2 переживает потерю супруги и путается в отношениях с другими женщинами. В Half-Life 2 Аликс Вэнс оказывается не только проводником, но и поклонницей Гордона. В Prince of Persia: The Sands of Time Принц трогательно бежит за симпатичной барышней. Любовь занимает свое место востребованного сценарного инструмента.
Романтическая привязанность в массовой культуре считается волшебным средством от всего подряд. Важность второй половинки культивируется в нас с самого детства: в сказках для дошкольников, в классических мультфильмах Disney, в сериалах для подростков. Культ любви огромен и влиятелен, его ценность неоспорима, а популярная музыка, кажется, и вовсе не в курсе, что можно петь о чем-то другом. Зритель не будет переспрашивать «в чем смысл происходящего?», он уже убежден, что любовь — это магия. Чем и пользуются рассказчики.
Скажем, в «Героях Меча и Магии 5» практически все происходит из-за нее. Леди Изабель выходит на тропу войны, чтобы поскорее увидеть короля Николаса, своего жениха. С тропы ее похищают демоны для скорейшей доставки в преисподнюю, и вот уже Николас попадает в ловушку, пытаясь ее спасти. Но коварные планы проваливаются, потому что демонический офицер влюблен в Изабель и решает ее защитить! Разве что Кха-Белеху в преисподней она нужна просто как инкубатор. Или это отмазка, и он так скрывает свои чувства? Какой накал, какая драма!
Такие истории развиваются по канонам кинематографа. Любое повествование разделяется на акты, завязку, кульминацию и развязку. Но сценарий кино развивается по своим правилам, которые переняли игры. Только в кино не предусмотрен геймплей, зритель — значит наблюдатель. Довольно странно в играх от первого лица быть зрителем, правда? Романтика может усилить отторжение: игрок-то должен участвовать, а не наблюдать. А если ему не нравится? Если хочется стукнуть Изабель и уйти? Если нет дела до мертвой незнакомой жены и ее письма? Такое противоречие может разрушить магию интерактива. В фильмах сопереживание вызывает протагонист, но в играх чем ярче он прописан, тем меньше вызывает личного вовлечения.
Здесь возникает противоречие между индустриями. Со времен Fallout видно, что максимальная нелинейность и открытый мир располагают к погружению. На каждом углу приходится что-то решать, и прохождение оказывается очень личным. Но чем больше свободы, тем чаще человек забывает про цель. Серия The Elder Scrolls прославилась не сценарием, а пространством для исследования. Но когда нет выраженного главного героя, нет и ядра повествования.
Решение есть. В 2007 году выходят «Ведьмак» и Mass Effect: серии, успешно сбалансировавшие нелинейность с качественным личным опытом и задавшие тренд на романы на ближайшие десять лет. Обе можно пройти только одним способом и невозможно нарушить последовательность локаций. В обеих есть конкретный протагонист, но каким именно он будет — зависит только от игрока. Ведьмак может присоединиться к одной из сторон конфликта в Вызиме или сохранить нейтралитет. Шепард чуть ли не в каждой миссии решает чью-то судьбу. И, разумеется, Трисс или Шани? Лиара или Эшли? Большинство выборов в рамках игры зачастую реализованы на уровне голосования в опросе. Но стоит поставить грамотный акцент на эмоциональных последствиях, и все будут довольны. Романтика покидает арсенал сценариста и становится инструментом геймдизайнера.
Большинство из нас в играх изображает самих себя и поступает согласно собственной этике. Некоторые выбирают наиболее выгодные варианты, которые сулят большую награду или, например, позволяют взять сильного напарника. Другие просто следуют руководству, чтобы получить идеальную концовку. Погружение в последних двух случаях минимально. А вот любовные связи идеальны для этого самого погружения. Они всегда вызовут эмоциональные последствия, которые хоть и не дадут игровых бонусов, но все равно... цепляют. Игрок может пройти Mass Effect повторно, сохранив все стратегические решения, но закрутить роман с другим спутником. И вуаля — прохождение опять уникально. Буквально десяток сцен и несколько диалогов способны повысить реиграбельность и вовлеченность в разы.
Виртуальные симпатии и антипатии мотивируют выбирать исключительно сердцем. В такой момент человек перестает быть зрителем, проблемы прокачки его не волнуют, только происходящее. Если спасение абстрактной «дамочку в беде» мотивирует персонажа, то отношения со спутником, с которым пройдены вода, огонь и открытый космос — это уже мотивация для самого игрока. Ведь отношения не обязательны, их никто не навязывает. Ты сам ухаживаешь за кем-то, прислушиваешься к историям, принимаешь или отталкиваешь их внимание к своей персоне. И тут даже спасение мира становится личным делом, ведь спасаем мы его теперь не только ради себя!
Получается, что романы и отношения позволяют сочетать четкий последовательный сюжет и возможность каждому пойти своим уникальным путем. Игра остается насыщенной и кинематографичной, но игрок оказывается вовлечен в происходящее. Достоверные отношения, постепенное знакомство с персонажем, даже одним, как в Wolfenstein: The New Order способны придать истории интимную атмосферу и вызвать сопричастность игрока. Но выбор расширяет аудиторию и придает опыту больше личного. Кому-то ведь девочки, кому-то мальчики, кому-то рыженькие, кому-то брюнетки... Главное, не увлекаться разнообразием вопреки здравому смыслу, как некоторые.