Строго не судите. Интересно прочитать чужие комментарии. Обсуждаем здесь.

Странно, но если смотреть в потолок собственной комнаты на протяжении 3 часов 26 минут и 42 секунд – начинает казаться что там что то изменилось. Можете мне не верить, но там определенно что то меняется. А позднее через каждые 74 секунды будут происходить новые и новые изменения. А через 23 раза по 74 секунды наступает полный unlimited. То есть как показания на кардиограмме – сначала линия прыгает, то вверх, то вниз, вверх, вниз. А в какой то момент превращается из ломаной в бесконечную прямую. Точно так же считая родинки на теле любимого человека вы никогда не сосчитаете все. Потому что невозможно сосчитать родинки на теле любимого человека. Это слишком долго. Процесс подсчета родинок перейдет в процесс подсчета поцелуев. А процесс подсчета поцелуев – в процесс подсчета вдохов-выдохов.
Гуляя вечером по улице я считала буквы «А» в номерах машин. .Странно но именно на 64-ой букве я поняла что хочу плакать. Почему на 64-ой? Для меня это видимо на всегда останется загадкой. Т-64 был основным советским боевым танком. В 1964 году умер Маршак. 16 октября того же года Китай провёл первое испытание ядерного оружия. Тогда же родился Мистер 47. Хм… Что бы это значило?
Наверно не стоит пить столько молока. От него начинается помешательство на числах. От него начинается помешательство на жизни. Если перед флюрографией выпить пакет молока многолетнему курильщику – анализы покажут, что легкие у него чистые, как у младенца. Поэтому я пью молоко и успокаиваю себя, что не умру от рака легких .
Так вот, на чем я остановилась? Вообщем на 64-ой букве «А» в номере новенького citroen’а
мне отчетливо захотелось разрыдаться. Вот так вот. Просто. При всех. Остановившись посреди улицы.
Но тут произошло неожиданное. Двое малышей, игравших в песочнице недалеко от злополучного citroen’а видимо предчувствовали моё желание и по сему решили исполнить его раньше меня. Ребята взвыли в один голос, чем сильно удивили своих мам, беспечно болтавших в стороне. Я решила удалиться с места происшествия. Как крыса с тонущего корабля. Дома меня ожидала ледяная ванна, пара плюх и бесконечные сети Интернета.

«Если сидеть и сжимать часы – время не остановится» - повторил Коля сам себе. А что еще можно делать сидя в зале ожидания аэропорта? Сидеть, думать и смотреть на часы… Думать. Черт, опять воспоминания… Но вряд ли всё могло пройти без них. Слишком необычной была эта ночь. Хотя… Всё с чем была связана Она всегда было необычно. Есть в Ней такая особенность – всё, к чему Она прикасалась, становилось каким-то… другим. Привычные вещи приобретали очень яркие оттенки её чувств и эмоций. И так было всегда… Ну, или почти всегда…


Глава 1.
Простые вещи…
Мои вещи всегда были простыми. Ну просто до глупости простыми! Порой даже обидно становилось. Потому что вся моя жизнь простая. Тут, наверное, стоит рассказать поподробней.

Родился в 1978 году в Москве. Как это было – не помню. Давно это было. И всё тут.
Папа – директор школы. Мама – биолог. Маленькая двушка в пятиэтажке всегда будет для меня идеалом дома. Уюта. Жизни.
Детство ничем не выделялось, как и я сам, собственно. Простое детство. Простое воспитание. Простая жизнь. Наверно и дальше всё было бы просто. Доучился бы свои 10 классов, поступил бы в институт (не в престижный, а в какой-нибудь простой), стал бы химиком и жил бы дальше своей простой жизнью. Может, учителем химии был бы. Нашел бы жену, родил сына и умер в окружении внуков. До 9 класса мне так и представлялось моё «светлое будущее». А потом всё изменилось.
В нашу школу пришла новенькая. Может вам и покажется удивительным то, что я говорю «в нашу школу», но это так. Обычно изменения в других классах были не так значимы для нас. Вы знаете, как это бывает в школе. Дружба и общение складываются в пределах одного класса. Ну, или в пределах одной параллели. У нас в школе имел место существовать второй вариант. Так наши 9 «а» и «б» классы знали друг друга, иногда гуляли вместе, устраивали какие-то концерты. Но это была не та дружба класса.
Так вот. В школу пришла новенькая. Для 7 «б» класса, который принял девочку, это событие не было чем-то особенным. А для нас, девятых классов, тем более это было не важно. На тот момент не важно.

Я хорошо помню тот год. И ту зиму. Это была настоящая русская зима. Ветер гонял такие большие хлопья снега, что казалось это не снег вовсе, а куски ваты кружатся над землей. Но ближе к вечеру белоснежные пушинки вдруг обращались в рой колючих иголочек, которые кусались и неприятно кололись. Прохожие бегали мелкими и очень осторожными шажками, что бы не дай бог не поскользнуться на зеркальном асфальте, который, как кажется, совсем не давно был серым и шершавым. Летом асфальт нагревался и стремился притянуть к себе коленки какого-нибудь неопытного малыша-велосипедиста, и наградить их живописными ссадинами. Зимой же асфальт куда опаснее. Блестящий и обледенелый, он прячет свои самые опасные и скользкие места под тоненьким и неприглядным слоем серебристого снега. Особенно такой ровненький снежок, похожий на блестки, привлекал маленьких детишек. Стоит невнимательной матери отвернуться – дитя тут как тут. Оглянулся на маму, и побежал рассматривать чудо чудное. А через мгновение – шлёп! – и любопытный малыш приземляется прям на мягкое место. Сидит и думает: «Хорошо, что мама надела на меня такие толстые штаны. Сижу тут, и не мерзну!» И вот она, блестящая крошка на земле. Теплые варежки брошены в сторону и ничего не мешает его исследованиям. Маленькая ладошка приземлилась и… прилипла! Вот тут то и пора вспомнить про маму, и поднять крик на весь двор. Коварный снежок не хочет отпускать. Все подняты на ноги, все кинулись спасать маленького.
И так каждый год. А в том году, пока ребята клеились ко льду – кто носами, кто языками, кто руками – я сидел под двумя одеялами и в трёх парах носок и считал минуты.

И считал минуты… Время близилось к четырем, но ничего не происходило. Мне хотелось было встать, забросить эту непонятную авантюру (а во что другое Она могла меня впутать?), и отправиться домой, подальше от этого ярко освещенного зала, где чувствуешь себя как на операционном столе, от этого отвратительного голоса, объявляющего рейсы… Рейсы! Как же я сразу не додумался! Поспешно встав и случайно опрокинув на себя неустойчивый бумажный стаканчик с кофе, я двинулся к табло прибытия, отряхивая испачканное пальто и проклиная того, кто придумал такие неустойчивые стаканчики.

Она позвонила неожиданно. Настолько неожиданно, что я молчал, кажется, дольше положенного. Я сразу узнал её голос. Номер не определился. Откуда она могла узнать мой телефон? Я спохватился, что до сих пор молчу, и что голова занята мыслями, которые в данной ситуации совсем не к месту. Надо было что то сказать. Пауза затягивалась. Она поняла, что я не знаю, что мне надо произнести, что я в замешательстве и не готов реагировать адекватно. Она заговорила сама.
- Коль, привет. Это…
- Света?
- Да.(я услышал её улыбку) Коля, мне нужна твоя помощь. Нам нужно встретиться.
- М-м-м… (умение говорить членораздельно куда то испарилось)
- Встреть меня в Домодедово. Завтра ночью, в половину пятого.
- М-м-д-а…Да, хорошо. Конечно!
Она хмыкнула и отключилась. А я всё сидел и слушал гудки в трубки.

3:18. В четыре часа прибывает два самолета. В 4:26 из Лондона и в 4:15 из Турции. Вернувшись к месту моего томительного ожидания, я сел и задумался.

- Ты знаешь что-нибудь про Лондон?
- Немного, – я соврал. Я знал о Лондоне очень много. Мой репетитор по английскому языку Галина Глебовна была в Лондоне. Она рассказывала мне про него столько, сколько можно рассказать в течении тех часов четыре раза в неделю за два года. – Очень мало знаю. Почти что ничего не знаю.
Я очень надеялся увидеть огонек. Когда Она увлекалась чем-то, или мечтала о чем-то – в глубине её зеленых глаз загорался огонёк. Некоторые называли это блеском. Я думаю, это не верно. Блеск глаз – это отражение света. А у неё всё было совсем по-другому. Огонек не был жалким отражением внешнего мира. Огонек был внутри её глаз. Это был маленький отблеск того пламени, что горело у неё внутри. Увы, тепло этого огня мне удалось испытать только один раз. Да и то… эх…
- Ну а что именно ты знаешь? – Она поверила, что я ничего не знаю, и уже чувствовала своё превосходство.
- Ну-у… Лондон – столица Англии…
- И?
- Э-э…Там есть башня с часами. – я почувствовал себя очень умным и великодушным, позволив ей увидеть меня чуть глуповатым.
- Эх, Пуфиков. Ничего ты не знаешь. Она называется Биг Бэн. Это одна из очень известных построек…
Она еще долго мне рассказывала про Англию, про Королеву, про настоящих джентльменов, про красивейшие улицы. Я не слушал. Я знал обо всём том, что она мне описывала. Но я не перебивал. А лишь смотрел на эти огоньки в её глазах, свидетельствующие о том, что она уже не школьница 7 «б» класса, поедающая мороженое на лавочке в парке с будущем химиком Пуфиковым. Она не здесь, не в Москве, а в Англии, на приеме у Английской Королевы. Я смотрел на её красивейшие глаза и думал… думал… и решился. Надо что-то сказать… Я должен ей сказать.
- Т…т…ты…
- А? – она еще пребывала в мечтах.
- Ты… мечтательница! – выдохнул я и улыбнулся своей самой обаятельной улыбкой.
Странно, но комплемент на неё не подействовал. Точней подействовал, но не так как я ожидал. Конечно, я и представить не мог, что она сразу кинется ко мне в объятья. Но такая реакция тоже не предусматривалась.
- Я? Мечтательница?! Да ты… Ты... Ты такой же как все эти зануды! Ты ничего не понимаешь…
Подтаявший недоеденный пломбир шлепнулся на землю. Она схватила рюкзак и ушла. Пломбир таял под лучиком солнца. Я чувствовал себя таким же расплюснутым пломбиром. Но, в отличии от мороженного, я совсем не чувствовал солнца…

Я совсем не чувствовал солнца. Конечно, на улице зима. Но всё же. Я смотрел в окно и видел ребят, играющих в снежки. Был мороз, но солнце сияло как летом. Но сияло не мне, а тем мальчишкам, которые гуляют на свободе. Расстроенный и опустошенный, я прижался лбом к стеклу. Как всегда неожиданно и удивительно вовремя за моей спиной материализовалась бабушка.
- Коленька, мальчик. Ну что ты к стеклу прилип? У тебя же температура! А стекло холодное. Застудишься, помимо насморка менингит заработаешь. Да и окна папа плохо утеплил. Отойди, милок, послушай бабушку.
Я нехотя слез с подоконника. Подоконники в нашем доме были широкие. Хорошие подоконники. На таких можно устраиваться вечерами и читать разные книги.
Ну где же Егор? Уже два часа. Уроки в школе должны закончится.
Егор – мой лучший школьный друг, товарищ и сосед по парте. У нас настоящая мужская дружба. И вот как раз эта мужская дружба и ведет его ко мне после уроков, когда я болею, чтоб рассказать последние школьные новости, дать задание и посидеть позаниматься какой-нибудь ерундой, непонятной для окружающих, но определенно важной для нас.
Но об этом позже.
И минуты всё текли. И чем чаще я смотрел на часы, тем медленней ползло время.

И чем чаще я смотрел на часы, тем медленней ползло время. Я уже завершил все логические цепочки и пришел к выводу, что Она никак не может лететь из Турции. Все оказалось очень просто.
Что ж, оставалось только ждать. Ждать и надеяться на лучше…

Глава 2.
Ждать и надеяться на лучше… Всем только это и оставалось, когда она исчезла. Ни следов, ни знаков, ничего. Возможно, была какая-то зацепка, какая-то ниточка, за которую можно было ухватиться. Но, к сожалению, не было тех людей, которые могли что то предпринять. Отчим был слишком увлечен своей новой пассией, что ему было не до поисков дочери. Среди наших общих знакомых быстро разнесся слух, что Света захомутала очередного молодого олигарха и рванула с ним на край света. Новостей не было очень долго. А ведь днём ранее я хотел ей позвонить. Услышать голос. Увидеть. Может рассказать что-нибудь.
Да что вспоминать! Я был молод и глуп, она красива и… и… и не знаю что. Она просто была.
Иногда я думаю – а если б я ей позвонил? Если б решился на столь наглый в тогдашнем моем сознании поступок? Может, всё было б иначе. Может, она бы не пропала. Да что всё эти «если бы»! Тошно уже. Я просто опоздал.
Что ж, мой корабль затонул, не покинув пристани.


Я лежал на кровати и наблюдал, как на оконном стекле постепенно исчезает след от моего дыхания. От столь важного занятия меня отвлек дребезжащий звук, похожий на позвякивание железнодорожных стаканов в металлических подставках при сильной тряске поезда. Это был звонок в дверь. «Егорка!», - подумал я и собрался уже было бежать к другу, как моя вездесущая бабуля возникла в дверном проёме.
- Ну, куда собрался? Я, наверно, еще не такая древняя. И, наверно, сама могу открыть дверь.
Пришлось вернуться к постельному режиму.

Бабушка прикрыла дверь в комнату и пошла открывать.

- Егорушка! Здравствуй, здравствуй! Ну, проходи, тебя Коля уже совсем заждался. Как мама твоя? Пусть заходит к нам, давно её не видели…
Дверь распахнулась, и в комнату вошел сам Егор Павлович Свечка.
Егорку знали все. Везде где он появлялся, сразу начинался праздник. Добрый и веселый, он был душой любой компании. Егорка любил всегда устроить какую-нибудь шутку.
Щеки его были нежно-малинового оттенка. Одно ухо торчало сильнее другого из под шапки. И это не потому что Свечка был неаккуратен в одежде. Просто его левое ухо по своей природе торчало намного больше чем правое, хотя размера они были одинакового.
Еще у него были необыкновенные брови. Они были намного темнее волос. Злые языки даже поговаривали, что Свечка выкрашивает волосы, лишь бы нравится девчонкам. Длинный черный шарф – подарок моей бабушки Егорке на четырнадцатилетие,– был небрежно накинут на плечи. Он явно чувствовал, что ситуация в его руках.
- Приветствую! – он сделал странный взмах кистью в мою сторону, будь-то царь выслушав историю преступника, милует его и отменяет смертную казнь.
Гордо прошествовав в направлении кресла, стоящего напротив моей кровати, он развернулся на каблуках и опустился, очень гармонично вписавшись в интерьер моей комнаты.
Мы помолчали немного, пристально глядя друг другу в глаза. Не в силах больше держать его хитрый взгляд, я моргнул и улыбнулся.
-Ну? – нетерпеливо спросил я.
-Что ну? – изобразил он полнейшее недоумение.
-Рассказывай.

Егор Павлович Свечка стоял в коридоре родной школы, опершись спиной на высокий подоконник. Рубашка была вытащена из брюк, руки засунуты в карманы. Весь его вид говорил о необычайной скуке, мучавшей мальчика. Взгляд его блуждал по коридору, не находя за что зацепиться.
Егор еще раз оглядел коридор, и уже собирался направиться к классу, как вдруг в коридоре появилась странная компания. Трое ребят и девчонка шли по коридору, что то громко обсуждая. Точней, громко обсуждали и жестикулировали мальчишки, а девочка шла рядом, думая о чем то о своём. Это были Миша Болотников и Саша Успенских. Как звали девочку - он не знал. На вид ей было лет 14, не больше. Они еще из далека увидели Егора и поспешили к нему.
-Хей-хей!, - прокричал Мишка, двигаясь в сторону подоконника, где сидел Егор,- Здравствуйте, Егор Павлович.
Парень со всей что есть силы, шлёпнул портфелем о подоконник и присел перед одноклассником в неуклюжем реверансе. Егор кивнул, но взглядом продолжал следить за девчонкой. Зачем они вообще притащили сюда эту малолетку?! Увидит кто их с ней – засмеет!
Саша и Миша проследили за взглядом друга, и, не сговариваясь, направили на него ладони с видом фокусников-близнецов, будь-то говоря что, мол, подожди, сейчас всё будет.
Егор скрестил руки на груди и стал ждать.
Миша взял девочку под руку, Саша за другую. Егор ухмыльнулся, наблюдая за процессией.
-Уважаемый Егор Павлович Свечка! – девочка тихонько засмеялась. Егор не любил, когда смеялись над его фамилией. Он направил на юную особу взгляд, за который все друзья называли Егорку снайпером. Потому что он всегда достигал цели. Иногда это могло быть девичье сердце, иногда совесть младшеклассника, нашалившего на субботнике. И сейчас он хотел показать своим прицельно точным взглядом этой девчонке, что с ним шутить не стоит. Но вопреки всем ожиданиям, девочка продолжала смотреть на девятиклассника своими большими зелеными глазами и улыбаться счастливейшей из улыбок.
-Кгхм…Егор Павлович, я конечно понимаю, что это юное создание очень красиво, но я думаю стоит представить вас друг другу.
«Юное создание» еще ослепительней улыбнулось. Тут до сознания Егора дошло, что он смотрит на неё уже секунд –дцать, и все это видят. А еще он понял, что начинает краснеть. Где-то на уровне солнечного сплетения заклокотала злость. Что это за концерт? Они его что, за идиота держат?
-Ну? И? Долго еще этот цирк продолжаться будет?
Мальчишки поняли, что их друг уже начинает терять терпение.
-Ладно, сейчас, еще немного. Ты только подожди!
-Итак, Егор Павлович, позвольте представить, Азальская Светлана Евгениевна…

Вон люди идут, вроде туристы. Сейчас же лето, время отпусков. А вот эта группа людей, скорей всего, с самолёта из Турции. Он сел уже минут как двадцать. Рядом со мной села женщина в черном потертом и слегка выцветшем платье в пол. Голова укрыта платком, в руках котомка, с какой обычно пенсионеры ходят. Явно малообеспеченная, а на отдых ездила. Всем иногда хочется вознаградить себя за труд, за работу. Поехать куда-нибудь мир посмотреть, отдохнуть. Отдых…
Когда я последний раз отдыхал? Сложный вопрос. Последние… много лет я только работаю. Нет времени на отдых. Или я не хочу, чтоб оно было, поэтому и работаю. Сложно всё, очень сложно.
Проведя рукой по щеке понял, что забыл побриться. Впервые за много лет. Щетина неприятно кололась. Не то что бы очень, но всё же.
Впервые за много лет. И вот опять, опять налаженная система даёт сбой! Все правила рушатся, все законы отказываются выполняться, как только она появляется рядом! Невозможно! С ней просто невозможно быть рядом.
И вообще, почему я так беспокоюсь, что она меня увидит небритым?! Ну и что? Кто она мне?.. Опять сложный вопрос. Потому что ответа на него я пока не нашел. Да и как-то искать его особо не хочется…
А самолет из Лондона всё задерживался…И не известно, чем всё это может закончится.



Меня зовут Джохар. Я один из священных братьев. И я верю, что однажды придет день, и умрут все неверные. Я вам обещаю…

Я стал одним из Них много лет назад. Сейид нашел меня, когда я умирал от голода. Он сказал, что неверные убили моих родителей. И что я могу оставаться неверным и принять смерть. Я не помнил, кто я и как меня зовут. Но Сейид показал мне истину. Он рассказал мне, что пришел новый Мухаммед. И что он отчистит этот мир. И если я хочу быть верным – я должен им помочь. И я помог.

-Посмотри на меня…-мужчина говорил на непонятном языке. Светловолосый мальчик переводил мне.
Я попытался поднять глаза на него. Свет лампы под потолком больно ослеплял. Я попытался направить взгляд на мужчину один раз, другой, но мне никак это не удавалось. Резкий удар в висок. Я заплакал.
-Посмотри на меня, дитя…Посмотри!!! – боль заставила собрать силы и посмотреть на него. Всё вокруг плыло. Тело болело, во рту было странное соленое месево. Меня тошнило. Я попытался дернуться и снова звать маму. Удар по спине… Кажется я теряю сознание. Я предпринял последнюю попытку взглянуть на него. Силуэт был расплывчатым и неясным.
-Как тебя зовут, мальчик?
К тому моменту я уже перестал рыдать и звать родителей. Было так страшно, как может быть страшно шестилетнему ребенку, очнувшемуся неизвестно где, избитому, изголодавшему и непомнящему как его зовут.
-Как тебя зовут?
Когда я сам себе задавал этот вопрос – было не так страшно, как сейчас, когда этот вопрос я слышу от него.
-Не помню…- я даже не пискнул. Я провизжал. Когда парень перевел мужчине мои слова, второй посмотрел на меня слегка удивленно. Потом он произнес несколько фраз на том же непонятном языке, и все, кто сидели вокруг меня –встали и удалились. Остались только я, мужчина и светловолосый мальчик. Позже вышел и мальчик.
-Здравствуй. Я - Сейид, - он говорил на плохом, но всё же понятном русском языке. – Ты правда ничего не помнишь?
Сил открывать глаза не было. Я лишь слегка кивнул. Воспроизводя в памяти те минуты вновь и вновь, я каждый раз смеюсь над своей былой нерешительностью. Ведь позднее мы станем настолько близкими друзьями, братьями, насколько это возможно.
-Тебя будут звать Джохар. Мы будем друзьями… Дай мне руку.
Я постарался отползти назад. Сил не было.
-Дай руку. Я тебя не обижу.
Я протянул руку ладонью к верху. Сейид схватил меня за запястье и осмотрел мои ладони. Затем отпустил и произнес слова, которые я запомнил на всю жизнь.
-Ты будешь чистый…Я подарю тебе новую жизнь, дитя. Это будет твоя единственная жизнь... Я спасу тебя…
Я не понимал что он мне говорит. Я был там, а моё детское сознание было далеко… А это было лишь самое начало…

«А это было лишь самое начало...», - думала Света, сидя в аэропорту и смотря на его напряженное лицо. Он потёр щеку, как делал это раньше. Что сказать, время идёт, люди меняются, а Пуфиков остаётся. Именно тогда всё и началось, с их первой встречи после школы.

-Светка!!! Иди сюда давай!!! У меня к тебе дело.
-Слушайте, товарищ «Спичка», для вас я Светлана Евгениевна! И попрошу вас, гражданин, обращаться ко мне не иначе как «мадмазель»! – На последних словах девочка подавилась. Снежок, брошенный Егором попал прямо в цель.
-Света, хочешь опять от Андреевны получить за жаргон?
-Не получу! Папа приедет на машине и покажет ей такой жаргон, что ей мало не покажется.
Егор так и застыл на месте. Папа? На машине?! Это что-то новень…
Девочка звонко засмеялась. Почему растерялся парень – она не поняла. Зато так смешно было видеть его лицо и глаз залепленный снегом, что она от смеха потеряла равновесие и села в сугроб. Егорка опомнился и не упустил шанса. Через секунду он уже закапывал возмущенную школьницу снегом.
Позже они уже прощались в парке. Света отряхивала шубку и норовила стащить шапку с друга, а он в свою очередь снимал снег со скамейки и сыпал на голову раскрасневшейся от мороза и веселья Азальской.
-Ты меня вроде с другом познакомить хотел?
Но Егор не отвечал. Парень замер, внимательно вглядываясь за спину девчонки.
-Костя!!! Какие люди и без охраны! А мы тут как раз вас вспоминали!
Света обернулась и увидела рослого парня лет пятнадцати-шестнадцати в чинно надетой шапке-ушанке и взглядом, морозящим землю сильнее январского воздуха и новенькой «Бирюсы». «Какой-то он…смущенный. Забавный, но знакомиться придется самой.», - и улыбнувшись своей самой дружелюбной улыбкой, она зашагала на встречу мальчику, который, в свою очередь, шел будь-то на эшафот.
-Азальская Светлана Евгениевна, очень приятно. – взметнулась в воздух и замерла серая варежка. Парень сжал и разжал покрасневшие от холода пальцы, замер на секунду в нерешительности и ответил на рукопожатие.
-Николай. Николай Алексеевич Пуфиков. Очень при…
Звонкий девичий смех не дал Коле договорить.

Обсуждаем здесь.